19 апреля 1942 года - 302 день войны
Издан приказ наркома обороны "Об улучшении разведывательной работы в партизанских отрядах". [1; 135]
Партизаны провели среди населения поселка Кринички, Суземского района, Орловской области, подписку на Государственный Военный заем 1942 г. на сумму 60 тыс. рублей. Собранные наличными деньги самолетом были доставлены в Москву. [3; 179]
Хроника блокадного Ленинграда
Имена более 20 столичных водителей, прибывших в свое время из Москвы, приведены сегодня в приказе командующего Ленинградским фронтом. Эти люди по заслугам награждены боевыми орденами и медалями. Сформированная в течение одних суток и специальным эшелоном прибывшая в район Ладоги московская автобусная экспедиция с 23 января по 9 апреля перевезла по ледовой дороге из Ленинграда на восточный берег Ладожского озера 169 тысяч человек. В Ленинград автобусы тоже шли не порожняком. Их загружали продовольствием, боеприпасами, медикаментами. Теперь москвичи возвращаются домой. Из-за плохого состояния льда на Ладожской трассе движение автобусов здесь пришлось прекратить.
Потепление продолжается. Сегодня воздух прогрелся до 9 градусов. С трассы сняты автоцистерны. Опасаясь, что на следующий день вообще не удастся выпустить машины на лед, управление дороги отдало приказ отправить в Ленинград большую партию сахара. Многое зависело от грузчиков. Они не подвели. Особенно отличилась комсомольская бригада Ивана Забарского. Она всю зиму работала отлично, ежедневно в два-три раза перевыполняя нормы. На этот раз комсомольцы работали еще быстрее. Бригадир, например, выполнил шесть норм, погрузив 72 тонны сахара!
Лед на Ладоге катастрофически быстро тает и разрушается. Вечером Военный совет фронта получил сообщение, что неподалеку от Вагановского спуска машины садятся колесами в трещины. Уже застряло 50 машин.
По мере таяния снега проблема перевозок усложняется и в городе. Зимой недостаток автомашин восполнялся санками. Обычными детскими санками. Ольга Берггольц писала о них:
Скрипят, скрипят по Невскому полозья.
На детских санках, узеньких, смешных,
В кастрюлях воду голубую возят,
Дрова и скарб, умерших и. больных...
Детскими санками пользовались не только для личных нужд. На них, случалось, подвозили продукты в магазины. А как быть теперь? Вопрос этот столь существен, что привлек внимание городского комитета партии. 19 апреля принято решение, в котором говорится:
«Для обеспечения потребности городского хозяйства и населения Ленинграда в ручных перевозках обязать отдел местной промышленности Ленгорисполкома и Управления продторгами выпустить во втором квартале 5200 ручных тележек».
С наступлением весны у моряков Балтики появилась еще одна обязанность — вылавливать мины. 19 апреля, стремясь воспрепятствовать сообщению между Ленинградом и Кронштадтом, враг поставил в Морском канале 14 мин. Все они обезврежены.
Сегодня на состоявшемся неподалеку от линии фронта выездном заседании Ленинградского отделения Союза советских писателей в члены союза принят поэт-фронтовик ефрейтор Михаил Дудин. [5; 172-173]
Воспоминания Давида Иосифовича Ортенберга,
ответственного редактора газеты "Красная звезда"
Красные флажки на моей карте, обозначавшие линию советско-германского фронта, застыли в неподвижности: на всех девяти фронтах и в двух отдельных армиях перешли к обороне. Ясно было, что ни один из командующих фронтом не мог на свой страх и риск подписать такой приказ. Вероятно, была директива Ставки. Отправился я в Генштаб, к Бокову, чтобы ознакомиться с ней. А он развел руками: нет такой бумаги. Однако я узнал, что Сталин, не раз и в марте, и в апреле отвергавший предложения командующих ряда фронтов о переходе к обороне, теперь вынужден был посчитаться с реальностью.
Расскажу о нашей работе в те дни, когда войска перешли к стратегической обороне.
Если посмотреть на крупномасштабную карту военных действий, легко увидеть, какой извилистой стала линия со- ветско-германского фронта. На ней — то наши выступы в немецкую оборону, например барвенковский, то противника в нашу, например ржевско-вяземский. Это были плацдармы, с которых позже развернулись крупные операции. Если же рассмотреть «пятисотку», там таких выступов (правда, меньшей площади) множество. Их во фронтовом быту называли по-разному: «аппендицитами», «языками», «балконами»... В дни стратегической обороны шли беспрерывные бои ради того, чтобы срезать вражеские или расширить наши выступы, занять более прочные и выгодные позиции. Об этих боях так называемого местного или частного значения — репортажи и корреспонденции наших спецкоров, конкретные, лаконичные. А хотелось подробно рассказать, что за этим стоит. Такое задание и было дано Симонову.
— Поезжай на Западный фронт,— сказал ему,— посмотри своим писательским оком, что и как там. Ассигную тебе целую неделю...
Вместе с Габриловичем и фоторепортером Минскером Симонов отправился в 5-ю армию. Оттуда — в стрелковую дивизию, где мы с ним побывали в феврале, в полк майора Гриценко. Вернулся он в редакцию и вручил мне большой, подвального размера, очерк «День, в который ничего не произошло». Написан он был не только обстоятельно, но и живо, со множеством деталей. Очерк воссоздавал картину тех самых «операций местного значения» во всей ее многогранности.
Симонов прибыл в полк, когда шли бои за рощу, где зарылись немцы. Ее здесь называли по-медицинскому «аппендицитом» и поступили с ней, как остроумно заметил Симонов, «по-медицинскому — именно то, что полагается с ней сделать: зашли вглубь и отрезали». Затем корреспондент стал очевидцем боя за другую рощу — «Дубовую». Схватка была жестокая, но «Дубовую» взяли. Полк улучшил свои позиции. Немцы потеряли свыше сотни убитыми и восемь пленными. Выли и у нас потери: смертельно ранен политрук Александренко, увезли в госпиталь и майора Гриценко.
Словом, типичная картина боев местного значения. В масштабах фронта и армии такие бои мало что значили и, вероятно, в оперативных сводках не отражались.
Очерк понравился, но прежде, чем отправить его в набор, я зачеркнул симоновский заголовок «День, в который ничего не произошло» и поставил другой: «Обычный день». Симонов вопросительно посмотрел на меня. Я объяснил:
— Как ничего не произошло? А улучшение позиций? А сотня перемолотых немцев из весеннего резерва? А кровь наших бойцов?
Возражать Симонов не стал, но в Собрании сочинений очерку вернул старое название. В дневнике он рассказал, с каким чувством писал этот очерк, что думал тогда:
«Когда я писал, мне хотелось хоть в какой-то мере объяснить другим то, что было тогда на душе у меня самого. Ощущение повседневной тяжести войны, бесконечных людских трудов, со зрелищем которых было связано мое раздражение против бесконечно легкомысленных вопросов, которые ежедневно волновали многих московских попрыгунчиков и служили предметом обсуждения у «пикейных жилетов»: «почему мы остановились?», «почему сегодня в сводке опять ничего не взяли?», «почему?», «почему?»... Да вот потому! Потому, что ради взятия этой, не обозначенной ни па каких картах, кроме пятисотки, круглой рощицы нужно всем, начиная от командира полка, еще в сороковой или пятидесятый раз за зиму рисковать жизнью, потому, что ради этого кому-то нужно умереть. И все это очень трудно, и особенно тогда, когда общий большой порыв наступления уже иссяк».
Прочитал я эти записи не после войны в книге «Разные дни войны», а в те же самые апрельские дни, когда Симонов в очередной раз принес мне листы своего дневника, чтобы я их положил в сейф. Он объяснил:
— Твой заголовок более точный. То, что в дневнике, ты все равно не напечатал бы. Но я хотел отвести душу и хотя бы в заголовке ответить «пикейным жилетам»...
Наша армия перешла к стратегической обороне. В тылу готовились резервы. Ковалось оружие. В войсках подводили итоги минувших операций, успехов и неудач, стремились глубже изучить сильные и слабые стороны гитлеровского командования. Наша армия готовилась к грядущему наступлению и вместе с тем к оборонительным боям; сомнений, что немцы начнут новое наступление, не было.
Это стало главным и для нас.
Фронтовые корреспонденты и ныне, в дни затишья, работают энергично и оперативно. Непрерывно идут в редакцию их корреспонденции, статьи, а также присылаемые ими выступления командиров и политработников всех родов войск. Вот названия материалов, анализирующих сильные и слабые стороны противника: «Что показали танковые атаки немцев», «Действия немецких минометов на равнине», «Артиллерия немецкой танковой дивизии», «Весенняя тактика бомбардировщиков врага» и т. п. Но большая часть статей посвящена анализу опыта боевых действий наших войск. Это тоже видно по заголовкам: «Защита флангов в наступлении», «Организация разведки», «Танки в прорыве блокады» и др.
Я не ошибусь и не преувеличу, если скажу, что все эти публикации были своего рода школой и для фронтовиков, и для готовящихся в тылу резервов. А что это так, убедил нас, кроме всего прочего, один документ — копия директивы командующего войсками Средне-Азиатского военного округа, присланная в редакцию «для сведения»: «Командирам соединений и отдельных частей, начальникам военных училищ. В системе командирской учебы со всем составом проработать статью полковника тов. Дермана «Обучение и воспитание на опыте войны», помещенную в «Красной звезде»...
Стоит, пожалуй, привести и такой пример. В августе прошлого года в боевых частях появились противотанковые ружья (ПТР). Выло их немного. Теперь они шли широким потоком на фронт. Повсеместно на фронте и в тылу формировались группы бронебойщиков, обучались владеть этим оружием. И мы, понятно, не могли остаться в стороне. Напечатали статью заместителя командующего войсками Юго-Занадного фронта генерал-лейтенанта Ф. Костенко «Грозное оружие против вражеских танков». Генерал рассказал в ней о достоинствах ПТР. Об уязвимых точках вражеских танков. О выборе огневых позиций. О месте бронебойщиков в боевых порядках пехоты. О стойкости, выдержке и хладнокровии как главном условии успеха. Увы, это было последнее выступление Костенко, в мае мужественный генерал погиб в бою под Харьковом.
Вслед за этим напечатали корреспонденцию Якова Милецкого, побывавшего на учебном плацу одной из дивизий Западного фронта, где шла учеба бронебойщиков. В противотанковое ружье так поверили, рассказывает спецкор, так высоко оценили это оружие, что, когда формировались группы и даже подразделения бронебойщиков, отбоя от желающих не было. Учились с большим старанием. Командиры сетовали: «Не успеваем приготавливать макеты. Их разбивают с первых выстрелов».
После почти трехмесячного перерыва снова появилось в газете имя писателя Василия Ильенкова. С ним приключилось вот что. Полуторка, на которой он возвращался из боевой части на Калининском фронте, наскочила на мину. Водителя нашли без сознания, вцепившегося обеими руками в руль, а Ильенкова, раненного осколком мины, выбросило из машины, он получил еще и травму плеча. После госпиталя писатель вновь вступил в корреспондентский строй. Далеко мы его пока не пускали. Первая его поездка была в бомбардировочный полк. И вот сегодня появился очерк с интригующим названием «Пегая лошадка».
В полку Ильенков встретился с летчиком Зайкиным. Ночные полеты — стихия этого летчика. Укрываясь во мгле, его самолет прорывался к немецким военным базам у Бухареста, внезапно появлялся над нефтяными вышками, над аэродромами противника в Германии. Зайкин и штурман Минкевич всегда возвращались благополучно. Они ни разу не прыгали с горящего самолета, не садились на верхушки деревьев, не прилетали на одном моторе. 60 раз летали в глубокий тыл врага и ни разу не привезли ни одной раны, ни одной царапины.
Один из иностранных летчиков, чья база была на этом аэродроме, спросил:
— А с каким талисманом они летают?
Ему объяснили, что советские летчики летают без талисманов, считая это предрассудком. Но он упорно твердил:
— Не может быть! Столько ночных полетов и ни одного происшествия! У них есть талисман. Вот мне тоже везет, но я беру всегда с собой в самолет пегую лошадку... Детская игрушка, сшитая из материи. Очень помогает! Однажды я забыл ее взять с собой и потерпел аварию. У них, конечно, есть своя пегая лошадка, которая приносит им счастье...
Ильенков тоже спросил летчиков, но шутливо:
— Может быть, в самом деле у вас есть эта... «пегая лошадка»?
Минкевич расхохотался громко, раскатисто. Зайкин сдержанно улыбнулся...
Илья Эренбург выступил сегодня со статьей «Душа народа». В его руках оказалась газета «Ангрифф» от 2 апреля, в которой напечатаны размышления обер-лейтенанта Готтхагдта «Народ без души». Обер-лейтенант провел несколько месяцев в захваченных немцами областях России и возмущается нашими людьми. «То, что здесь не смеются, можно объяснить бедствием, но отсутствие слез действует ужасающе. Всюду и всегда мы наблюдаем упорное безразличие даже перед смертью... Разве это не ужасно? Откуда у этих людей берется сила упорно обороняться, постоянно атаковать? Это для меня загадка».
Заметка немецкого офицера и послужила писателю поводом, чтобы написать о величии духа советских людей:
«С какой гордостью мы читаем признания немецкого офицера! Он может быть думал, что наши девушки будут улыбаться немцам? Они отворачиваются. И немец ищет объяснения — почему русские не смеются? Он отвечает себе: трудно смеяться среди виселиц. Но вот девушку ведут к виселице, и она не плачет, у нее сухие суровые глаза. Обер-лейтенант думал, что она будет плакать. Он рассчитывал, что палачи насладятся ее страхом, ее слабостью, ее слезами. Но заповедное сокровище — русские слезы: они не для презренных гитлеровцев. Щедра наша земля и щедры наши люди, они презирают скупость, и только в одном случае слово «скупая» русские произносят с одобрением: «скупая слеза» — может быть одна, самая страшная, слеза матери... Не дано немцам увидеть эти слезы. В темноте ночей плачут матери Киева и Минска, Одессы и Смоленска. А днем палачи видят сухие глаза и в них огонь ненависти». [157-161]
От Советского Информбюро
Утреннее сообщение 19 апреля
В течение ночи на 19 апреля на фронте чего-либо существенного не произошло.
* * *
На одном из участков Западного фронта наши бойцы в течение дня отразили три контратаки немецкой пехоты, поддержанной танками и авиацией. Противник оставил на поле боя сотни убитых и раненых солдат и офицеров.
* * *
На одном из участков Юго-Западного Фронта рота противника пыталась перейти в контратаку, но была отброшена. Вскоре немцы предприняли вторую попытку проникнуть в расположение наших войск. На этот раз в бой было брошено два вражеских батальона, поддержанных танками. Пулемётным и ружейным огнём наши бойцы сковали пехоту противника. Три прорвавшихся вперёд вражеских танка были уничтожены огнём из противотанковых пушек. Затеи ударом с флангов наши автоматчики обратили немцев в бегство. На поле боя осталось 360 вражеских трупов.
* * *
Наше стрелковое подразделение (Западный фронт), действуя совместно с партизанским отрядом тов. П., освободило 3 населённых пункта. Немецко-фашистские захватчики понесли большие потери.
* * *
Пять наших танков под командованием старшего лейтенанта Свинухова (Южный фронт) выбили немцев из одного населённого пункта. Танкисты уничтожили 13 противотанковых орудий, бронемашину и более 150 немецких солдат и офицеров.
* * *
Командир орудия старший сержант Дрёмин, ведя огонь с открытой позиции, разрушил 2 немецких ДЗОТа, подавил 2 миномётпые батареи и 2 пулемётных гнезда противника.
* * *
За 9 дней снайперы одной нашей части, действующей на Крымском фронте, уничтожили 286 вражеских солдат и офицеров.
* * *
Отряд ленинградских партизан под командованием тов. Г. за последние дни уничтожил 235 немецких оккупантов, 24 автомашины с военными грузами и сбил немецкий бомбардировщик «Ю-88». Партизаны разгромили штаб немецкой части и доставили нашему командованию ценные документы.
* * *
Пленный унтер-офицер инженерного взвода 499 запасного батальона Вильфрид Вейнман рассказал: «Наш батальон прибыл на фронт 9 апреля 1942 года. До этого батальон больше года находился в Югославии. В связи с огромными потерями германской армии в России одну часть за другой перебрасывают на советско-германский фронт. Пользуясь этим, югославские партизаны усилили свою активность. В стычках с партизанами немецкие войска несут большие жертвы. Партизаны совершают внезапные налёты на немецкие гарнизоны и тотчас же бесследно исчезают в лесах и горах».
* * *
В северной части Норвегии в концентрационном лагере недалеко от Стамсунна произошло восстание заключённых норвежских патриотов. Восставшие обезоружили и перебили охрану лагеря, взорвали радиостанцию и скрылись в горах.
* * *
В конце марта многие поляки и евреи, проживающие в местечках близ Грубешува (Польша), получили повестки, предлагающие немедленно явиться в город для медицинского освидетельствования. После врачебного осмотра у большинства вызванных мужчин и женщин под угрозой смерти немецкие врачи взяли большое количество крови, а затем отравили их. Родные несчастных получили извещения, что их родственники умерли от заразной болезни. После стало известно, что таким преступным путём гитлеровцы получают кровь для переливания раненым офицерам немецкой армии.
Вечернее сообщение 19 апреля
В течение 19 апреля на фронте каких-либо существенных изменений не произошло.
За 18 апреля уничтожено 14 самолётов противника. Наши потери — 5 самолётов.
* * *
За 18 апреля частями нашей авиации уничтожено или повреждено свыше 50 немецких автомашин с войсками и грузами, 15 подвод с боеприпасами, 16 полевых и зенитных орудий, 3 зенитно-пулемётных точки, 20 миномётов, рассеяно и частью уничтожено до роты пехоты противника.
* * *
Наша часть, действующая на одном из участков Западного фронта, в течение дня заняла населённый пункт и захватила ряд вражеских блиндажей и окопов. На поле боя осталось свыше 200 убитых немецких солдат и офицеров. Советские артиллеристы прямой наводкой подбили, немецкий танк и уничтожили 3 орудия и 3 крупнокалиберных пулемёта. На другом участке фронта наши бойцы внезапным ударом выбили гитлеровцев из укреплённого района и захватили 14 немецких пулемётов, 2 миномёта, много винтовок, радиостанцию и другое военное имущество. Противник оставил сотни убитых и раненых.
* * *
Подразделение, которым командует тов. Павлов (Северо-Западный фронт), огнём из миномётов, пулемётов и винтовок отбило контратаку немцев с большими для них потерями. Поле боя усеяно трупами гитлеровских солдат и офицеров. Наши батареи в этот день разгромили вражеский штаб, взорвали склад боеприпасов, уничтожили несколько десятков немецких повозок и автомашин с грузами. На другом участке отряд красноармейцев выбил противника из леса, в котором он пытался накопить свои силы для атаки. Бойцы при этом уничтожили 27 вражеских ДЗОТов, 2 пушки и захватили 3 пулемёта, 180 винтовок, миномёт и другое военное снаряжение.
* * *
Большой урон наносят врагу снайперы части, где командиром тов. Беззубов. Красноармеец Чухряев за три месяца уничтожил 99 немецких солдат и офицеров, боец Гребенюк — 45, снайпер Прохоров — 30, сержант Афанасьев — 34 немецко-фашистских захватчика.
* * *
За четыре дня зенитчики батареи старшего лейтенанта Гоголева (Западный фронт) сбили 4 немецких бомбардировщика.
* * *
Партизанский отряд тов. К., действующий в оккупированных немцами районах Смоленской области, в одном бою с гитлеровцами уничтожил 86 немецких солдат и офицеров и захватил станковый пулемёт, 19 винтовок, 7 револьверов и походную кухню.
* * *
Наши части захватили доклад врача 1 батальона 391 полка 170 немецкой пехотной дивизии дивизионному врачу. В докладе говорится: «...Большие потери 1 батальона привели к тому, что из офицеров, унтер-офицеров и солдат, участвовавших в восточном походе с самого начала, остались лишь единицы. Батальон за последнее время понёс особенно кровавые потери. У солдат установлено значительное похудание. Много больных катаром желудка. Широко распространена чесотка, экзема и очень большая вшивость. Моральное состояние солдат сильно пострадало вследствие боёв с тяжёлыми потерями. Наступило отупение и апатия по отношению ко всем событиям...»
* * *
У немецкого унтер-офицера Ойгена найдено неотправленное письмо на родину. Письмо отражает упадочнические настроения немецких солдат. Вот что писал Ойген своим родным: «...Напишу ли я вам ещё одно письмо — не знаю... Русские захватили много пленных... Не верится мне, что я выйду отсюда с целыми костями. Моё завещание вы, надеюсь, положили в безопасное место. Пусть Эльза и мама всё унаследуют. Русские самолёты, как сумасшедшие, кружатся над нашими головами, и я удивляюсь, что меня до сих пор не настигла пуля, не поразил осколок снаряда...».
* * *
Датские патриоты усиливают своё сопротивление немецким оккупантам. На заводах и фабриках, выполняющих заказы германской армии, в марте произошло свыше 50 пожаров. В огне погибло много различного военного снаряжения, консервов, спирта.
* * *
Население Латвии в результате хозяйничания немцев обречено на голод и лишения. Гитлеровцы, как саранча, уничтожили и растащили национальные ценности и личное имущество жителей. Всё вывезено в Германию. Сейчас немцы пытаются отнять у крестьян последнее зерно, оставленное для посевов. Однако, как сообщило 18 апреля немецкое радио, «поставки хлеба и зерна из Латвии до сих пор не дали желаемых результатов». Латвийские крестьяне оказывают упорное сопротивление оккупантам, пряча хлеб в ямах. Гитлеровцы производят повальные обыски в деревнях и хуторах. Сотни крестьян арестованы и отправлены в концлагери.
[22; 238-240]
